Девочки Гарсиа

• для всех, кто любит сильные истории со смыслом;

• для поклонников латиноамериканской литературы.

Когда мне было десять лет, мы эмигрировали в Нью-Йорк. Как изумительно — страна, где все говорят по-английски! Эти люди, должно быть, умнее, думала я. Служанки, официанты, таксисты, швейцары, уличные бродяги, мусорщики — все они говорили на этом сложном языке. Мне потребовалось время, чтобы понять, что американцы необязательно являются высшей нацией, превосходящей нас умом. Для них было так же естественно учить свой материнский язык, как для доминиканских малышей — учить испанский.

Моя мать объяснила, что они впитывают его с молоком матери, и какое-то время я думала, что материнский язык называется материнским, потому что мы получаем его из материнской груди вместе с питательными веществами и витаминами.

Вскоре мне не казалось таким уж странным, что все говорят по-английски, а не по-испански. Я научилась слышать этот язык не как английский, а как смысл. Я больше не силилась понять, я понимала. Я освоилась с этим вторым языком.

Тайный язык

«Мами и папи говорили по-английски, когда хотели сохранить от нас, детей, какую-нибудь тайну. Тогда мы жили в Доминиканской Республике, и в целом дома семья говорила только по-испански, а потом мы с сестрами поступили в школу Кэрол Морган, и семья стала билингвальной. Время от времени из уст моего папи или с губ моей мами появлялся еще один странный язык. Поначалу я воспринимала его не как язык, а как тон голоса — серьезный, взволнованный, им говорилось что-то важное и сверхсекретное: у какого-то дядюшки неприятности, кто-то разводится, кто-то умер».

Мами

«Я знала лицо мами наизусть. Когда складочки в уголках ее глаз сморщивались, ей было весело. Когда ее ноздри раздувались и она кусала губы, она изо всех сил старалась не рассмеяться. Она смотрела исподлобья, когда считала, что кто-то лжет. Всякий раз, когда она говорила на этом тарабарском английском, я переводила общее содержание, наблюдая за испанскими выражениями ее лица».

Школа

«Каждый день Карла пускалась в долгий путь в школу, обуреваемая противоречиями. На игровой площадке и в коридорах новой школы ее каждый день донимала ватага мальчишек, кричавших ей вслед обзывательства, некоторые из которых она уже слышала от пожилой соседки, когда они снимали квартиру в городе. Вне поля зрения монахинь мальчишки забрасывали Карлу камнями, целясь по ногам, чтобы не оставалось синяков».