Граф
Я не ищу ни веселья, ни радости, ни упоения солнечными лучами и искрящимися водами, которые так ценят люди молодые и жизнерадостные. Я уже не молод, и мое сердце, измученное годами скорби по умершим, не склонно к веселью. Да и стены моего замка разрушаются; внутри сумрачно, а сквозь проломы и поврежденные оконницы дует холодный ветер. Я люблю тень и полумрак и хотел бы жить уединенно.
Вера
Мне довелось от одного американца услышать такое определение веры: «Вера — это способность, позволяющая нам принимать то, что нашему разуму представляется невероятным». В одном я с ним согласен: он имел в виду, что следует шире смотреть на жизнь, не допускать, чтобы крупица истины препятствовала движению истины в целом, как маленькая скала препятствует движению поезда.
Ящики
Профессор достал из сумки отвертку и стамеску, и вскоре крышку одного из ящиков удалось с шумом снять. Земля пахла плесенью и затхлостью, но мы не обращали на это внимания, наблюдая за Ван Хелсингом. Вынув из коробочки частицу освященной облатки, он благоговейно положил его на смрадную землю, накрыл ящик крышкой и с нашей помощью закрепил ее.
Люси
Да, это была Люси, но как же она изменилась! На ее лице, прежде таком нежном и невинном, теперь запечатлелось жуткое выражение бессердечной жестокости и сладострастия. Ван Хелсинг выступил вперед, и, повинуясь его жесту, мы последовали за ним, встав цепочкой перед дверью склепа. Профессор поднял фонарь, отодвинул затвор и осветил ее лицо: мы увидели, что губы у покойной в крови.
Что нас ждет?
Расстаться с жизнью — сущий пустяк, я опасаюсь не этого. На кону не просто жизнь или смерть: проиграв, мы уподобимся ему и превратимся в столь же мерзких ночных существ, как и он, чуждых совести и бессердечных, охотников за телами и душами наших близких. Небесные врата закроются для нас навсегда, и сможет ли кто-нибудь помочь нам открыть их снова?
Шум жизни
Как приятно было видеть скользящие по небу облака и лунные просветы между ними — совсем как смена радостей и горестей в жизни человека; как чудесно дышать свежим воздухом, а не смрадным духом смерти и тления, видеть красноватые отблески фонарей за холмом, слышать где-то вдали глухой шум жизни большого города!